Осеннее время

 

Персональная выставка, галерея «Д137», Санкт-Петербург, Россия, 2006

 

Весной 2006 года Марина Федорова окончила Академию им. В. И. Мухиной, устроив на защите диплома перфоманс. Дизайнер и иллюстратор моды расписала белое платье прямо на живой модели, встретившись с ним на подиуме лицом к лицу. Профессиональную точность художественного почерка Федоровой отметили многие зрители и критики на первой персональной выставке её графических композиций, которая состоялась в галерее «Д137» в мае 2005 года.

 

В этом году художник показывает две новые живописные серии в галереях XL (Москва) и «Д137» (Санкт-Петербург). Одна из них посвящена культовым фигурам мира моды: Коко Шанель, Иву Сен-Лорану, Вивьен Вествуд, Ёдзи Ямамото — и фотографу Хельмуту Ньютону. Другая создана как оммаж, знак почтения, таким героям американского искусства, как живописец Эдвард Хоппер и кинорежиссёр Дэвид Линч (Федорова заимствует название одной из своих картин у фильма «Простая история»).

 

Общее название выставки «Осеннее время» отсылает к знаменитому хиту 1968 года Summertime и к шедевру Джексона Поллока «Осенний ритм» (Поллок вместе с Ли Краснер также появляется на одной из картин).

 

Марину Федорову отличает способность представить избранный сюжет в мгновенной полноте раскрытия. И вместе с тем художник не поддаётся духу и стилю своих героев, даже таких, как знаменитые модельеры: у неё определенно свой стиль, и она ни за что не станет отказываться от себя самой. Портреты модельеров, жанровые сцены-кадры созданы Федоровой в отчужденной манере киноплаката времени французской новой волны, пересказа реклам холодным языком поп-арта и быстрых журнальных иллюстраций, улавливающих лёгкий блеск моды, — в её индивидуальной манере.

 

Картины Федоровой, кажется, пропитанные кармином губной помады, критики поверхностно вписывают в популярное направление последних лет «треш-гламур». Оно занимается утилизацией «гламурного мусора», или медиальных имиджей. Это движение уже многократно провернуло и поп-арт, и Хоппера, который стал актуален не столько сам по себе, сколько благодаря тому, как его картины повлияли на эстетику Альфреда Хичкока.

 

Между тем, Федорова в принципе по-другому относится к ресайклингу образов кино и фотографии. Явление глобального массмедийного ресайклинга, волновавшее умы постмодернистов конца XX столетия, в начале XXI века оборачивается иной стороной, привлекая внимание к экологии образа.

 

Федорова видит свою задачу не в том, чтобы мифологизировать власть тиража, а в том, чтобы, прибавляя собственный интерес к обезличенному культу миллионов, создать рядом с объектом массового поклонения место приватной художественной медитации. Такой медитацией о стиле Поллока или Хоппера, Вествуд или Шанель является каждая её картина.

 

В мире, где всё сложнее избегать суррогатов мысли и чувства, творчество художника снова уподобляется природному механизму если не самосознания, то самоочищения. Художник отвечает за живость визуальной среды мегаполиса. Ведь именно живость серебристого цвета в пейзажах Федоровой или только что возникшая пустота белизны между двумя чашками, поставленными на стол, в её натюрмортах делают их пространство незабываемым, живущим. Придуманный ею живописный приём теперь уже всегда сохраняет свежим и ясным восприятие мира для каждого вступившего в резонанс с картиной зрителя.

 

Екатерина Андреева